Читать интересную книгу Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга первая - Александр Бушков

– Ага, ага! – сказал д’Артаньян, начиная кое о чем догадываться. – Невысокого роста, пожилой субъект самого гнусного облика? Я только что видел, как он выходил в ворота…

– Вот именно, – печально сказала Луиза. – Видите ли, Бриквиль прекрасно помнит о тех деньгах, что сам давал в долг или должен с кого-то получить – тут он не ошибется ни на одну минуту, ни на одно су… Совсем по-другому обстоит с теми деньгами, которые он сам кому-нибудь должен… Короче говоря, он так и уехал, запамятовав, что подошел срок уплаты по векселю. О чем Перраш и нагрянул объявить. Я в жутком положении, в доме нет такой суммы…

– Сколько же он требует?

– Полторы тысячи ливров.

– Черт побери, сто пятьдесят пистолей! – уныло протянул д’Артаньян. – Отроду не держал в руках таких денег… Что же делать? У вас нет родственников или знакомых, которые могли бы выручить?

– Увы…

– А договориться с ним нельзя?

– Не получится, Шарль. Он с родной матери стребовал бы долг через судейских…

– Ну да, он сразу показался мне душевным и добрым… – сказал д’Артаньян, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать и горестно осознавая, что найти выход он не в состоянии. – Вы говорите, на углу Феру? Нужно что-нибудь придумать…

– Что?

– Вот что, Луиза, – многозначительным тоном сказал д’Артаньян, в голову которому пришла великолепная идея. – Не отчаивайтесь, я скоро вернусь…

И он выбежал из гостиной. По его глубокому убеждению, истинный дворянин в такой ситуации не должен был сидеть сложа руки. Коли уж делишь с женщиной постель, следует принимать близко к сердцу и ее злоключения… Поднявшись к себе, он засунул пару пистолетов за пояс и взял длинный хлыст. Неплохо было бы ради пущего устрашения прихватить с собой Планше с мушкетом, да вот беда, у Планше пока что не было мушкета ввиду печального состояния финансов его хозяина…

К дому Перраша он подошел, нахлобучив на нос шляпу и грозно помахивая хлыстом. Шпоры отчаянно звенели при каждом шаге, блестели новехонькие пистолеты, шпага колотилась о ботфорты – а из-под нахлобученной шляпы сверкали нешуточной решимостью глаза и не обещавшая ничего доброго усмешка, старательно скопированная у Рошфора. Д’Артаньян не без оснований подозревал, что выглядит весьма внушительно – должно быть, это мнение разделял и привратник, шарахнувшийся с дороги, жалобно что-то пискнув.

Ободренный первой победой, д’Артаньян без церемоний вошел в дом и оказался в обширном помещении, судя по всему, игравшем роль приемной, – на стульях у стен сидели с видом просителей несколько человек, в том числе даже один несомненный дворянин. Зрелище это разозлило д’Артаньяна еще больше. "Приемная, прах меня побери! – взревел он про себя. – Как будто этот паршивый буржуа – принц крови!"

К нему тут же подошел слуга и без всякого почтения поинтересовался независимым тоном:

– Что вам угодно, сударь?

Вид у него был столь спесивый и чванный, словно он служил кому-то из герцогов, а то и принцев крови. Однако такого обращения д’Артаньян не стерпел бы и от лакея Королевского Дома.

– Мне нужно немедленно видеть вашего хозяина, – сказал он столь же независимо. – Кажется, его зовут Перраш?

– Господин Перраш сейчас изволит быть занят, – сказал слуга, загораживая дверь.

– Черт побери, вы имеете дело с дворянином! – сказал д’Артаньян, закипая не на шутку.

– Знали б вы, сударь, как часто господину Перрашу приходится иметь дело с дворянами… – сказал слуга, едва ли не зевая ему в лицо. – Присядьте, что ли, и подождите, а я посмотрю, удастся ли для вас что-нибудь сделать…

– С дороги! – рявкнул д’Артаньян. – Немедленно!

– Сударь, если вам нужда ссуда, ведите себя пристойнее…

– Ну хорошо, – сказал д’Артаньян вкрадчиво. – Судя по вашему выговору, милейший, вы откуда-то из Оверни?

– Предположим, сударь…

– А значит, вы плохо знакомы с обычаями гасконцев, любезный… – тем же тоном, который кто-то по недоумию мог бы даже назвать ласковым, продолжал д’Артаньян. – Чтоб вы знали, в наших краях не принято пасовать перед столь наглыми и незначительными препятствиями. Если на дороге у меня стоит такой олух, как ты, мешающий мне пройти туда, куда я непременно желаю попасть…

– Ну, ну! – подначивал слуга, и в самом деле плохо знакомый с гасконскими нравами.

– …я попросту отшвыриваю негодяя и высаживаю дверь, – сказал д’Артаньян решительно.

И тут же претворил обещанное в жизнь – могучим ударом кулака отправил слугу в угол приемной и наподдал по двери ногой так, что она распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Не теряя времени, д’Артаньян ворвался в комнату и захлопнул дверь за собой с видом разъяренной богини мщения из греческой мифологии, о коей он краем уха что-то такое слышал в те времена, когда отец в меру финансов и разумения пытался еще приобщить сына к азам науки.

Жаль только, что на господина Перраша столь шумное и неожиданное вторжение вооруженного до зубов незнакомца не произвело, нужно признать, особенного впечатления. Он так и сидел за столом, заваленным испещренными цифирью бумагами, кучками монет различного достоинства и гусиными перьями, взирая на гасконца словно бы с некоторой скукой.

Именно это как раз и ввергло гасконца в некоторую растерянность. Столкнувшись с бранью или вооруженным отпором, он сумел бы проявить себя должным образом, но это ленивое безразличие сбивало с толку почище, чем любые проявления враждебности.

Впрочем, он быстро овладел собой. Ростовщиков не любят нигде, а в Гаскони особенно. Деньги для захудалых дворян – большая редкость, сплошь и рядом, чтобы их раздобыть, приходится, наступив на глотку гордыне, обхаживать таких вот субъектов, набитых пистолями, и отсюда проистекают разные унизительные коллизии, а если вспомнить о существовании вовсе уж оскорбляющих дворянское достоинство мерзости вроде процентов, закладных, просроченных векселей и торгов, не говоря уж о налагаемых на имущество должника арестах… Одним словом, ярость очень быстро взяла верх над растерянностью.

– Вы, сударь, даете деньги в долг… – процедил д’Артаньян ядовито.

– Совершенно верно, – сказал г-н Перраш. – Если у вас есть необходимость в займе, для этого вовсе не нужно так шуметь, молодой человек, и портить стены…

– Я вам не молодой человек! – рявкнул д’Артаньян. – Я – дворянин из Беарна, кадет рейтаров…

– Здесь у меня бывали и гвардейцы, и особы титулованные, – как ни в чем не бывало сообщил г-н Перраш. – Изложите ваше дело взвешенно и по существу…

– Вы не можете не знать господина Бриквиля, хозяина меблированных комнат…

– Могу вас заверить, молодой человек, – всех своих должников я прекрасно помню… Вас это удивляет?

– Он вам должен полтораста пистолей…

– Вот именно. И срок уплаты истек.

– Ну да, я знаю. Вы имели наглость привести госпожу Бриквиль в совершеннейшее расстройство… Она рыдает, черт побери! Что вы себе позволяете?

– Я?! – изумился г-н Перраш, подняв брови в нешуточном удивлении. – Я всего лишь напомнил ей, что срок уплаты истек, и я в соответствии со своими законными правами могу выставить на торги их домашнюю обстановку…

– Вот об этом и речь! – воскликнул д’Артаньян. – Как вы посмели надоедать женщине?

– Надо вам знать, юноша, что по законам французского королевства жена вправе произвести уплату по векселям мужа в случае, если последний отсутствует…

– Но у нее нет сейчас таких денег!

– В таком случае, придется распродать обстановку…

Все грозные взгляды д’Артаньяна и его вызывающий тон разбивались о ледяное спокойствие этого субъекта, словно волны о стену берегового укрепления. Д’Артаньян с неудовольствием отметил, что теряет инициативу.

– Послушайте, как вас там, Перраш… – сказал он тоном ниже. – В конце концов, нет таких положений, из которых нельзя было бы найти выход… Вскоре Бриквиль вернется и уплатит вам сполна… Его жена тут совершенно ни при чем, а вы довели ее до слез…

Перраш с любопытством воззрился на него бесцветными глазками:

– Любопытно бы знать, отчего вы столь близко к сердцу принимаете горести и треволнения госпожи Бриквиль? А! Я понял! Вы, должно быть, ее кузен из провинции или другой близкий родственник, только что прибывший в Париж, исполненный родственных чувств, но совершенно незнакомый со столь скучными материями, как векселя и закладные?

Все это было произнесено с видом крайнего простодушия, но д’Артаньян, несмотря на молодость, кое-что повидал в этой жизни и был убежден, что простодушный ростовщик – явление столь же редкое, как человек с двумя головами или чиновник, не берущий взяток.

– Что за глупости вы несете! – воскликнул д’Артаньян, чуть покраснев под проницательным взглядом ростовщика и, мало того, сознавая, что тот это заметил. – Долг всякого подлинного дворянина – встать на защиту дамы…